— А вас не беспокоит само путешествие от Кейптауна до Бейрута?
— Беспокоит, конечно, — грустно пожал плечами Таррант. — Впрочем, мне от этого не легче. Собственно, я доверяю своей интуиции, прямо как Вилли Гарвин. Если бы я был устроен, как он, у меня уже вовсю покалывало бы в ушах. — Он улыбнулся Модести и продолжал: — Но если бы вы сумели выяснить, что задумали предпринять гипотетические противники, я бы знал, на чем сосредоточить наши основные усилия.
Модести тронула пальцами великолепный аметист, покоившийся на ее груди над самым вырезом платья. Взгляд ее сделался отстраненным. Глядя на нее, Таррант вдруг ощутил всю абсурдность ситуации. Казалось, ему снится какой-то странный сон. Почему он обсуждает все эти мрачные проблемы с такой потрясающей женщиной? Она вообще не должна была бы иметь никакого отношения к таким вещам, как смерть и насилие! Он посмотрел на ее стройную изящную шею, вдруг вспомнил о струне-удавке, и к горлу подкатила дурнота.
— Скорость моего передвижения, — заметила между тем Модести, — целиком зависит от того, как отреагируют на мои просьбы мои старые контакты. Вообще-то они предпочитают держать язык за зубами. Но не исключено, что ради меня… — Она встала и пожала плечами. — Может, и шепнут словечко-другое.
— О чем вы будете их расспрашивать?
— Об алмазах. И о Габриэле. Если выяснится, что он тут ни при чем, придется снова пораскинуть мозгами. Но все же я хочу начать с Габриэля, а потому, пожалуйста, предоставьте мне все, что у вас на него имеется.
— Договорились. — Чувство абсурдности улетучилось, и Таррант снова ощутил себя профессионалом, не привыкшим ничему удивляться. — Спасибо за кофе, моя дорогая. А теперь спокойной ночи.
Когда двери лифта закрылись за Таррантом, Модести вышла на террасу и закурила. Теперь ее мысли были обращены на себя. Она бдительно следила за своими чувствами и с удовольствием отметила, что перспектива операции не вызвала никаких неприятных эмоций, только предвкушение интересной интриги.
Модести затушила сигарету и направилась в спальню. Панели на стенах спальни были цвета слоновой кости, ковер — светло-зеленым, а покрывало на кровати и шторы — серебристо-серыми. Она прошла в ванную комнату, где стены были выложены розовым кафелем, а пол — черной керамической плиткой.
Модести пустила воду, а сама пошла раздеваться. Под вечерним платьем на ней были черный лифчик и колготки. Модести терпеть не могла чулок. Резинки, пряжки — все это только мешало и раздражало.
Сняв белье, она уставилась на себя в большое зеркало в спальне, тщательно рассматривая свое нагое тело, и вовсе не для того, чтобы утолить тщеславие.
Ее интересовало, в хорошей ли она форме. Нет, никаких признаков жира. За год она не растолстела, и немудрено. Она очень следила за своим физическим состоянием. Она ежедневно плавала, в Бенилдоне занималась верховой ездой, а если позволяло время, устраивала боевые поединки с Вилли Гарвином из ностальгических соображений. Впрочем, только ли дело в ностальгии?
Модести провела пальцами по бедрам, по икрам, потом выпрямилась и постучала кулаками по животу.
С мускулами порядок.
Она мягко изогнулась, и ладони ее коснулись пола за спиной. Потом, поочередно взмахнув ногами, легко сделала обратное сальто.
Она тщательно выискивала признаки напряжения, переутомления, но поскольку таковых не обнаружила, одобрительно кивнула.
Утопленная в полу ванна была уже наполнена на три четверти. Модести надела пластиковую шапочку, закрыла краны и погрузилась в воду. У изголовья в нише стоял телефон. Модести взяла его и стала набирать номер.
Телефон не унимался, и Вилли Гарвин выругался.
— Пусть звонит, — сказала блондинка, заглядывая ему в лицо. — В конце концов, рано или поздно им надоест. — Она приблизила свои губы к его уху и игриво укусила за мочку.
В ее интонациях чувствовался местный выговор с характерным растяжением слогов. Она была двадцатитрехлетней дочерью джентльмена-фермера и помолвлена с другим фермером-джентльменом. Вилли очень надеялся, что ее избранник не склонен чуть что покрываться синяками. Девица была зубастая, как щука, но если удавалось вытерпеть ее игривые увертюры, то затем ты уже не раскаивался.
— Погоди-ка, Кэрол, — сказал он и, откатившись на свою половину кровати, взял трубку телефона на столике.
— Алло.
— Это я, Вилли. Ты с параллельного телефона?
— Привет, Принцесса, — сказал он, и в голосе его появилась теплота. — Нет, я с главного, в спальне. Все остальные отключены.
— У тебя кто-то есть?
— Да, но это все так, пустяки. Коротаем время.
— Боже, Вилли, она не придет в восторг от такой оценки. — Модести рассмеялась. — Ну да ладно, я буду говорить, а ты соответственно реагируй.
— Договорились, Принцесса.
Модести говорила спокойно и уверенно несколько минут, а Вилли поглощенно слушал. Для того, кому случилось бы подслушать ее речь, текст показался бы какой-то головоломкой, потому что Модести пользовалась жаргонным винегретом из французского, арабского и английского, но для Вилли это все было ясно и понятно.
В какой-то момент он присвистнул и сказал, усмехнувшись:
— Надеюсь, ты права, Принцесса. Очень было бы мило заодно свести кое-какие счеты. А то нам тогда пришлось пойти на попятный, а для меня это как заноза.
Позже он сказал:
— Ясно. Привози его часиков в восемь. Только скажи, как мне все обставить.
Он выслушал ответ и хмыкнул:
— Ладно, Принцесса, все в порядке. Ты мне совершенно не помешала, о чем речь!
Вилли Гарвин положил трубку и, закинув руки за голову, с довольным видом уставился в потолок. Лишь когда он потянулся за сигаретами на столике, то вдруг почувствовал, что в комнате произошли некоторые изменения.
Он стал воскрешать в сознании те шумы и шорохи, которые едва долетали до него в последние минуты, а именно: скрип кровати, шелест чулок и нижнего белья, сердитое бормотание, суетливые движения, щелканье застежки на сумке и хлопанье двери, а затем цокот каблучков по коридору.
Вилли сел в постели и с удивлением стал оглядывать пустую комнату.
— Кэрол! — негодующе воскликнул он. — Кэрол! Но ее и след простыл.
Такси Тарранта подъехало к дому с пентхаузом и остановилось за открытым сине-голубым «роллс-ройсом», за рулем которого сидел шофер в ливрее.
— Не выключайте счетчик, — сказал Таррант таксисту. — Ждать долго не придется. Не больше минуты.
Не успел он выйти из машины, как из подъезда вышла Модести Блейз, — с непокрытой головой, без шляпы, в шелковом костюме цвета стали, в белых лайковых перчатках и с белой сумочкой.
Таррант, успевший познакомиться с ее драгоценностями, оценил нитку жемчуга на шее за семь тысяч фунтов. Модести выглядела обворожительно, и Таррант вдруг испытал приступ грусти: как-никак он подвергал ее жизнь большой опасности. Модести поприветствовала его, улыбнулась и сказала:
— Обойдемся без такси. Нас отвезет Венг. Таррант посмотрел на «роллс-ройс». Он заметил, что на водительском месте находится юноша азиатского вида лет девятнадцати. Он сидел, сложив руки на груди, с чувством превосходства над всем миром.
— Можете не беспокоиться, — сказала Модести. — Венг прошел курс вождения повышенной сложности.
— Я не беспокоюсь, — сказал Таррант, расплачиваясь с таксистом. — Просто я не привык к таким королевским лимузинам.
— Я купила его в припадке безумия, — рассмеявшись, пояснила Модести, пока Таррант открывал дверцу, помогая ей сесть. — Но Венгу эта машина нравится, и она вполне приличествует сегодняшнему случаю. Коль скоро ты наносишь визит шейху, надо, я полагаю, сделать это со всеми подобающими ему почестями.
Усаживаясь рядом, Таррант покосился на Модести, но обнаружил, что на лице ее нет и тени улыбки.
— Рад, что вы вовремя внесли эту поправку, — сказал он. — Мне просто не пришло в голову, что шейх не одобрил бы такси.
Лимузин мягко тронулся с места и вскоре успешно вписался в поток машин, направлявшихся в сторону Парклейн.
— У вас есть что-нибудь на Габриэля? — осведомилась Модести.
— Кое-что имеется. Но мы надеемся получить дополнительную информацию чуть позже. Мы с вами изучим все, что удалось добыть, сегодня вечером, когда поедем к Вилли Гарвину. — Таррант посмотрел по сторонам и, подняв брови, спросил: — А ваш усовершенствованный водитель знает, как проехать к «Ритцу»?
— Да, но сперва мне надо сделать короткий визит. На это уйдет не больше двух минут.
Машина петляла по лабиринту улочек севернее Оксфорд-стрит и наконец остановилась перед вереницей магазинчиков. Модести быстро вышла из машины и зашла в один такой магазинчик в доме с обшарпанным фасадом. Над входом Таррант приметил вывеску «Антикварные товары». Венг тоже вышел из машины и в ожидании хозяйки застыл возле «роллс-ройса», словно часовой.
